30.10.2018
Miguel Hernández. El rayo que no cesa
Ирина Саргузина
Время расставляет все на свои места. Когда-то, никому не знакомый поэт-пастух, боролся за право быть услышанным, писал письма недосягаемым Лорке и Хименесу, отчаянно искал и не находил свое место в Мадриде, влюблялся в красивых женщин, воевал за то, во что верил, жил на невероятных скоростях и, конечно, рано ушел – такие как он не живут долго, слишком силен напор, время просто не успевает за ними угнаться. Сейчас Мигель Эрнандес – один из величайших поэтов Испании, наравне с Лоркой, Хименесом, Альберти и Мачадо.
Мигель Эрнандес
Он родился 30 октября 1910 года в небольшом провинциальном городке, к югу от Аликанте – Ориуэла, который со всех сторон был окружен горами, пастбищами, монументальной архитектурой, и был пропитан консервативным укладом католицизма.
Мигель вырос в авторитарной семье, его отец успешно занимался скотоводством, что позволило мальчику получить начальное образование и даже проучиться несколько лет в престижном иезуитском колледже. Правда, в 14 лет учебу пришлось бросить по настоянию отца, которому была чужда литература, он не понимал и не одобрял пристрастия сына к учебе и к чтению и больше смысла видел в выпасе скота – чем и пришлось заниматься Мигелю.
Orihuela, родной город Мигеля Эрнандеса
Дальше жизнь набирает обороты, Мигель пишет стихи, по ночам, украдкой, чтобы не заметил отец, лихорадочно читает Сервантеса, Лопе де Вега, Кальдерона и Гонгору, знакомится с интеллигенцией Ориуэлы (среди них – Рамон Сихé, интеллектуал, который в последствии станет его лучшим другом) и даже печатается в нескольких журналах. Но все это мелко для его таланта, в котором Эрнандес, несомненно, уверен. Иначе он не стал бы писать в 1931 году Хуану Рамону Хименесу, поэту, в то время недосягаемому для деревенского пастуха.
Tengo un millar de versos compuestos, sin publicar. Algunos diarios de la provincia comenzaron a sacar en sus páginas mis primeros poemas, con elogios...Dejé de publicar en ellos. En provincia leen poco los versos y los que lo leen no los entienden. Y heme aquí con un millar de versos que no sé qué hacer con ellos. A veces me he dicho que quemarlos tal vez fuera lo mejor. Soñador, como tantos, quiero ir a Madrid. Abandonaré las cabras-¡ oh, esa esquila en la tarde!- y con el escaso cobre que puedan darme tomaré el tren de aquí a una quincena de días para la corte.
У меня множество неопубликованных стихотворений. Некоторые газеты провинции с восторгом принимали мои стихи… Я перестал там печататься. В провинции читают мало поэзии, а то, что читают – не понимают. И вот передо мной тысячи стихотворений, и я не знаю что мне делать с ними. Иногда я говорю себе, что, возможно, сжечь их, было бы лучшим решением. Мечтатель, коих множество, я хочу в Мадрид. Я оставлю своих коз – ох, звук их колокольчиков вечерами! – и, через 15 дней, с небольшим количеством денег, я начну свой путь на поезде до королевского двора.
В Мадрид начинающий поэт действительно уехал, но славы там не сыскал. Город показался ему слишком шумным, слишком большим, слишком быстрым. «Madrid no es como yo lo soñaba» – пишет он в одном из своих писем.
Все ему было чуждо и всем он был чужд – провинциальный поэт, каких множество – никто не обратил на него внимания. Все закончилось прозаически – оставшись абсолютно без средств к существованию, он возвращается домой.
В родном Ориуэле он не теряет времени – влюбляется в прекрасную швею – Хосефину, начинает за ней ухаживать, продолжает писать и в 1933 году печатает свой первый сборник «Perito en Lunas». В это же время Мигель знакомится с Лоркой, читает ему свои стихотворения, на что получает одобрительные отзывы поэта. Несмотря на то, что Лорке понравились стихи Мигеля Эрнандеса, книга была принята холодно – совсем не таких рецензий ожидал молодой поэт! Он снова пишет Лорке, просит поддержки, но кроме теплых слов, не получает ничего.
“Tu libro está en el silencio, como todos los primeros libros, como mi primer libro que tanto encanto y fuerza tenía... No seas vanidoso de tu obra... No se merece “Perito en lunas” ese silencio estúpido, no. Merece la atención y el estímulo y el amor de los buenos. Eso lo tienes y lo tendrás”. Carta de Federico García Lorca a Miguel Hernández, 10 de abril 1933
«На твою книгу не обращают внимания, как на все первые книги, как и на мою первую книгу, в которой было столько мощи и очарования… Не будь тщеславным гордецом. «Perito en lunas» не заслуживает этого бестолкового молчания, нет. Она заслуживает внимания, стимула, и большой любви. У тебя это есть и у тебя это будет» Письмо Федерико Гарсия Лорки к Мигелю Эрнандесу, 10 апреля 1933 года.
Josefina Manresa, невеста Эрнандеса
Через несколько лет Мигель снова едет в Мадрид – на этот раз ему везет, его талант замечает Пабло Неруда и находит ему работу. Выходит в свет очередной сборник Мигеля Эрнандеса «El rayo que no cesa», его начинают узнавать, о нем начинают говорить.
И снова жизнь ускоряется – Мигель вхож в самые богемные артистические круги Мадрида, он решает не возвращаться в родную провинцию, разрывает помолвку с Хосефиной, влюбляется в одну талантливую художницу, становится коммунистом, страдает от бешеного ритма Мадрида и… начинает скучать по родному и тихому городу, где живет его первая возлюбленная. Он снова начинает писать Хосефине – «Tú vales más que ninguna, eres sencilla, buena y honrada», и в 1936 году Мигель возвращается в Ориуэла к семье и к любимой.
1937 год тоже был ярким на события. Во время гражданской войны он сражается на стороне республиканцев, успевает жениться на своей невесте – Хосефине Манреса, посетить СССР и стать отцом – в 1937 году родился его первый сын, который умирает через несколько месяцев после рождения…
Miguel Hernández durante la Guerra Civil
Через два года родится его второй сын, Франко уничтожит издания новой книги Эрнандеса, а самого поэта бросит в тюрьму и приговорит к смертной казни.
Поэту снова придет на помощь Неруда – смертную казнь заменят 30-ю годами заключения.
В тюрьме Мигель Эрнандес продолжает работать, пишет одно из самых известных и трогательных стихотворений – посвящение своему сыну «Луковая колыбельная»/Nanas de la cebolla, оно заслуживает отдельной статьи, мы поговорим о нем в другой раз.
Мигель Эрнандес скончался в 1942 году в заключении от тифа и туберкулеза. Так закончилась яркая и сложная жизнь поэта, который так близок всем тем, кто его читает и любит. Его талант, непосредственность, юношеская горячность, простота, верность своим убеждениям, несмотря ни на что – эти качества были и остаются примером для всех и, конечно, для нас с вами.
В завершение, хочется вспомнить слова Пабло Неруды – «Помнить Мигеля Эрнандеса, исчезнувшего в темноте, помнить его при ярком свете – это долг Испании, долг любви»
Recordar a Miguel Hernández que desapareció en la oscuridad y recordarlo a plena luz, es un deber de España, un deber de amor. Pocos poetas tan generosos y luminosos como el muchachón de Orihuela cuya estatua se levantará algún día entre los azahares de su dormida tierra. No tenía Miguel la luz cenital del Sur como los poetas rectilíneos de Andalucía sino una luz de tierra, de mañana pedregosa, luz espesa de panal despertando. Con esta materia dura como el oro, viva como la sangre, trazó su poesía duradera. ¡Y éste fue el hombre que aquel momento de España desterró a la sombra! ¡Nos toca ahora y siempre sacarlo de su cárcel mortal, iluminarlo con su valentía y su martirio, enseñarlo como ejemplo de corazón purísimo! ¡Darle la luz! ¡Dársela a golpes de recuerdo, a paletadas de claridad que lo revelen, arcángel de una gloria terrestre que cayó en la noche armado con la espada de la luz!
Давайте почитаем несколько стихотворений Мигеля Эрнандеса в оригинале, с прекрасными переводами Юнны Мориц, Анатолия Гелескула и Овадия Савича.
Мигель Эрнандес, из книги «Неугасимый луч» Перевод А. Гелескула
| Un carnívoro cuchillo de ala dulce y homicida sostiene un vuelo y un brillo alrededor de mi vida. Rayo de metal crispado fulgentemente caído, picotea mi costado y hace en él un triste nido. Mi sien, florido balcón de mis edades tempranas, negra está, y mi corazón, y mi corazón con canas. Tal es la mala virtud del rayo que me rodea, que voy a mi juventud como la luna a mi aldea. Recojo con las pestañas sal del alma y sal del ojo y flores de telarañas de mis tristezas recojo. ¿A dónde iré que no vaya mi perdición a buscar? Tu destino es de la playa y mi vocación del mar. Descansar de esta labor de huracán, amor o infierno no es posible, y el dolor me hará a mi pesar eterno. Pero al fin podré vencerte, ave y rayo secular, corazón, que de la muerte nadie ha de hacerme dudar. Sigue, pues, sigue cuchillo, volando, hiriendo. Algún día se pondrá el tiempo amarillo sobre mi fotografía. |
Наваха, зарница смерти, как птица, нежна и зла, круги надо мною чертит косой полосой крыла. Ночной метеор безлюдья, вершит она свой полет и где-то под левой грудью угрюмые гнезда вьет. Зрачки мои — окна в поле, где бродит забытый смех; висок мой чернее смоли, а сердце — как белый снег. И я в ворота июня, гонимый крыльями зла, вхожу, как серп новолунья во тьму глухого села. Печалей цвет паутинный, ресницы слез солоней и край дороги пустынной — и нож, как птица, над ней. Куда от него забиться, стучать у каких дверей?.. Судьба моя — морем биться о берег судьбы твоей. Любовью, бедой ли, шквалом завещана эта связь? Не знаю, но вал за валом встает и встает, дробясь. И только смерть не обманет, царя над ложью земной. Пусть яростней птица ранит — последний удар за мной! Лети же, над сердцем рея, и падай! Придет черед — и след мой желтое время на старом снимке сотрет. |
Из книги "Кансьеро и романсеро разлук" (1938-1941) Последняя песня. Перевод О. Савича
| Pintada, no vacía: pintada está mi casa del color de las grandes pasiones y desgracias. Regresará del llanto adonde fue llevada con su desierta mesa con su ruinosa cama. Florecerán los besos sobre las almohadas. Y en torno de los cuerpos elevará la sábana su intensa enredadera nocturna, perfumada. El odio se amortigua detrás de la ventana. Será la garra suave. Dejadme la esperanza. |
Нет, он не пуст, — окрашен мой дом, мое созданье, окрашен цветом горьких несчастий и страданий. Он вырвется из плача, в котором встал когда-то с пустым столом без крошки, с разбитою кроватью. В подушках поцелуи распустятся цветами, и простыня совьется над нашими телами густой ночной лианой с пахучими венками. И ненависти бурю мое окно удержит. И лапа разожмется. Оставьте мне надежду. |
Из книги "Кансьеро и романсеро разлук" (1938-1941) Перевод Юнны Мориц
| LLegó tan hondo el beso que traspasó y emocionó los muertos. El beso trajo un brío que arrebató la boca de los vivos. El hondo beso grande sintió breves los labios al ahondarse. El beso aquel que quiso cavar los muertos y sembrar los vivos. |
Поцелуй был такой глубины и силы, что мертвых пронзил во мраке могилы. Поцелуй возвратился, горяч и глубок, в губы живых лихорадил и влек. Поцелуй был слишком велик для губ, он чувствовал это, вонзаясь вглубь. Тот поцелуй, который привык выкапывать мертвых и сеять живых. |
А по этой ссылке вы можете еще немного почитать талантливые переводы Мигеля Эрнандеса на русский.
© «ichebnik», 2012 - 2024
Поздравляем! Вы
зарегистрировались
на сайте ichebnik.ru
Откройте свою почту и перейдите по ссылке в письме от нас, чтобы подтвердить регистрацию и начать заниматься испанским.
Если письмо затерялось, проверьте Промоакции и Спам.